вишняПол задрожал снова. Находясь в особняке Вонголы, Занзас держал себя в руках — вероятно, потому что опасался повторения Колыбели, но как только они вернулись в штаб — пошел в разнос. Он не выходил из кабинета с самого утра, и Сквало сомневался, что от кабинета хоть что-то останется к вечеру. Но, судя по звукам, пока там было, что крушить, успокаиваться Занзас не собирался.
Луссурия, Леви и Маммон по очереди интересовались, что разозлило босса, и Сквало врал каждому — повторял версию про неизвестную разработку и отчаянно хотел поверить в нее сам. Тогда не было бы этих неприятных мыслей и неопределенного будущего.
К обеду от него все отвязались, вспомнив наконец о своих обязанностях. Маммон даже, кажется, упомянул, что вышел на след Кубони через одного из своих информаторов. Все задачи в его мире решались деньгами. Кроме той, которую Сквало не собирался перед ним ставить.
После очередного взрыва с тумбы свалилась ваза, разлетелась по полу дождем глиняных черепков. Сквало сжал кулаки: только бы у Занзаса хватило мозгов не выпускать Бестера, возвращаться в Вонголу так быстро совсем не хотелось.
Он ненавидел проблемы, которые нельзя было решить силой и мастерством мечника. Но еще больше — ненавидел бездействовать. Сквало уже готов был лезть в сеть и искать упоминания о каком-нибудь непобежденном до сих пор фехтовальщике, чтобы отвлечься, когда вдруг осознал, что взрывы стихли.
Стало вообще подозрительно тихо, как в древнем склепе. И это было невыносимо.
Сквало поднялся на ноги. Осколки вазы неприятно захрустели под каблуками, когда он направился в коридор.
Из кабинета Занзаса действительно не доносилось ни звука, и Сквало, не раздумывая, высадил дверь с ноги.