Черновик 51
джен, фанон, пламядроч...– Итак, – сказал Реборн, – все собрались, и мы можем наконец поговорить о деле. Коробочки, что вы видите на столе, хорошо знакомы каждому из вас, правда, теперь придется иметь дело с несколько модифицированным их вариантом. Уважаемый профессор Верде, – он ткнул в профессора пальцем, – расскажет подробно об этом удивительном оружии. В прошлый раз у нас не было времени.
Гокудера нахмурился. Бельфегор хихикнул. Сквало издал неопределенный, но пронзительный звук, а Ямамото безмятежно улыбнулся.
– Я отлично помню, как они работают, – заявил Рёхей. – В коробочку нужно вставить кольцо, а дальше все светится, и из нее выпрыгивает огромный кенгуру.
– Кенгуру успел вырасти еще больше, – предостерег его Верде. – Но разум его остался прежним.
– Я согласен испытать коробочку, - сказал Хибари, отделяясь от стены. Он говорил негромко, но его услышали все в комнате. – На ком-нибудь из этой толпы.
– А давай, – оживился Занзас. – Давно хотел спалить это место. Слишком много старого барахла.
– Нет! – вмешался Цуна. – Хибари-сан! Мы не можем тут тренироваться! Это же библиотека!
– Ты большой любитель читать, да, Савада?
– Какая разница, где, – сказал Хибари, выставив вперед локти и тонфа.
– Разница есть, – Занзас покинул кресло так стремительно, что Бельфегор присвистнул. – Бумага, – он кивнул на книжные полки, – хорошо горит. Твое мясо тоже.
– Не надо никого жечь, – сказал Цуна. – И протыкать до смерти. Пожалуйста. Хибари-сан?
– Я согласен с Цуной, – вмешался Реборн. – К тому же, профессор Верде может оскорбиться, если вы оставите его выдающуюся персону без внимания. Верно, профессор?
– Ну зачем же, – недовольно произнесла Хром, – вы их прерываете.
Никто не заметил, как она оказалась здесь, но ее правый глаз уже покраснел и теперь переливался самыми насыщенными и возбужденными оттенками, от алого до малинового.
Цуна посмотрел на нее с упреком, Хибари приподнял бровь.
А Хром нежно улыбалась.
– Мукуро, – сказал Цуна, – я не думаю, что выяснение отношений между Вонголой и Варией поможет нам лучше освоить коробочки.
– Конечно, поможет, – сказал Бельфегор. – Я готов. И уже выбрал, с кого начать.
Они с Гокудерой посмотрели друг на друга.
– Я не смог приехать, потому что занят сейчас на севере… твоими делами, – подчеркнула Хром. Голос ее исказился и дрогнул, будто поврежденный помехами; стал ниже и теплее. – Но это не значит, что я должен скучать на этом замечательном заседании.
Маммон тем временем добрался до стола и теперь пересчитывал коробочки, делая пометки прямо на рулоне туалетной бумаги.
– Я собирался купить их у Верде, – недовольно сказал он. – На собственные средства. Но ты меня опередил.
Реборн прикоснулся к шляпе галантным жестом. Щелкнул по тулье.
– Прими ее в дар, – сказал он, – как знак щедрости Вонголы и могущества Аркобалено.
– Если бы я сам их купил, – продолжил Маммон, – я бы смог продать их по гораздо более высокой цене. А продавая технологию одним семьям и отказываясь продавать другим, я бы контролировал рынок и еще больше увеличил бы свои доходы. Так что мне незачем благодарить тебя, Реборн. Даже не мечтай.
Реборн вздохнул.
– Профессор Верде, – позвал он и уселся на краю стола - с блокнотом в руках и очками на носу, будто собрался записывать лекцию. Карандаша при себе у него не было. – Прошу вас.
– Я не тот, кто их придумал, – Верде поправил очки. – Тот, кто изобрел их, жил очень давно, в шестнадцатом столетии. Его звали Джепетто Лоренцини. Он был выдающимся ученым своего времени. Путешествовал по Италии и соседним с ней странам. Долго жил во Франции под вымышленным именем и готовил яды для Екатерины Медичи. Изучал свойства минералов, экспериментировал со стеклом, изготавливал керамику и продавал ее. Писал трактаты о свойствах почв и растений. А еще, – Верде заговорил тише, придавая рассказу оттенок таинственности, – он был алхимиком.
Никто не отреагировал. Ему пришлось еще раз поправить очки. Клочок бумаги повис у него на волосах, но Верде, похоже, не заметил этого.
– Алхимиком, – повторил он, – как Парацельс или Агриппа Неттесгеймский. Слышали когда-нибудь о таких?
Гокудера фыркнул.
– Допустим, – сказала Хром все тем же пряным голосом Мукуро.
Остальные промолчали.
– Познание природы, – Верде с удовлетворением перешел на менторский тон, – в те времена было неотделимо от эзотерики. Главный принцип средневековой алхимии основан на взаимодействии элементов в материальном мире. Собственно, этим она не отличается от химии. Но у алхимии есть и другой, мистико-символический аспект, и вот он нас как раз и интересует.
Он прохаживался по столу то в одну, то в другую сторону, заложив руки за спину.
– В старинных алхимических трактатах вы обязательно встретите такое понятие, как симпатическая магия. Она подразумевает, что любой элемент обязательно имеет целый ряд своих подобий в окружающем мире, и речь не о физических качествах, не о внешней, так сказать, акциденции, а о внутренней сущности. Одни элементы, обладающие сущностным сходством с другими, притягиваются к ним с помощью особого магического притяжения, симпатии, и алхимики выстраивали целые ряды элементов, которые подобны друг другу; так что если в какой-нибудь из алхимических книг вы прочтете, что бобр во всем подобен луне, это не должно вас удивлять.
– Бобр подобен луне? – спросил Рёхей. – Я никогда не замечал.
Верде мученически закатил глаза.
– Пламя Вонголы, – сказал он, – обладает не химическими, но, я бы сказал, алхимическими свойствами. История его происхождения, как вы помните, загадочна, а суть скрыта от непосвященных. Средневековые алхимики пытались раскрыть тайны природы и происхождения мира, обнаруживая связи между природными стихиями, возвращаясь в своих исследованиях к древним легендам о сотворении мира. Одной из таких легенд был миф о Сепире, прародительнице пламени. Отсюда символика взаимодействия пламени Хранителей, сформулированная в терминах погодных явлений. В «Оккультной философии» Агриппы встречается сопоставление металлов, драгоценных камней, знаков зодиака и небесных тел, связанных между собой по принципу симпатии. В алхимических текстах описываются разнообразные реакции между составляющими мир элементами, в том числе реакция тождества, о которой не идет речи в обычной химии. Как раз она нас и интересует, потому что именно она используется при совмещении кольца и коробочки.
– Пламя совпадает с пламенем, – пояснил Реборн. – Подобное с подобным. И из их слияния рождается гармония.
tbc