Черновик 22
джен, должно было быть Р27Всего в нескольких кварталах от центра Сицилии происходит очередное собрание Вонголы. За круглым столом сидят восемь человек и о чем-то переговариваются. Тот, что в центре, постоянно перебирает какие-то бумаги и делает в них мелкие пометки. Иногда он бросает уставший взгляд на противоположный край стола в поисках поддержки или сочувствия, хотя и не получает никакой ответной реакции. Как будто Реборну — да и самому Тсуне, впрочем, тоже — нет дела до происходящего. Но в помещении продолжаются разговоры о насущных проблемах и без них.
— Дороговато, однако.
— Все равно нужно быть точно уверенным, что те деньги прибудут в Чикаго к необходимой дате.
— Да ничего не случится.
Реборн бесшумно поднимает чашку с блюдца и подносит ее к губам, пробует. Кофе уже успело остыть, потому немного горчит и оставляет неприятный привкус во рту. Сглотнув, Реборн ставит обратно чашку и начинает поправлять манжеты своей рубашки. Он словно выпячивает свое равнодушие наружу, ведь ему действительно неинтересно здесь находиться. Но что-то его здесь все-таки держит.
— Вария, — вздыхает Тсуна, напоминая о себе. — Возможно, наши недавние проблемы как-то с ними связаны.
Хмыкнув, Гокудера громко произносит:
— Если уж они решились играть против Вонголы, пусть готовятся к тому, что с рук им это не сойдет.
— Послушай, успокойся, — говорит Ямамото.
— Не собираюсь. Тем более недавно я видел Занзаса в придорожном кафе и едва не прострелил ему голову.
— Вария в Сицилии?
— Не знаю, как Вария, но их главный ублюдок точно здесь. И явно что-то замышляет.
Тсуна прячет лицо в ладонях и, чтобы придти в себя, трет ими щеки. Реборн усмехается и поправляет шляпу, надвигая ее ниже на лоб. Теперь глаза скрыты за полами шляпы и не выдают его заинтересованности. Быть может, даже какого-то скрытого волнения. Он одним глотком допивает холодный кофе и откидывается на спинку стула. Похоже, сейчас Реборн поглощен своими мыслями.
— Не помнишь, как давно это было?
— Дня с два назад. В субботу двадцать пятого, если точнее. Я этот вечер не забуду, Десятый.
— Никаких перестрелок, пока у нас переговоры с Чикаго, — вежливо напоминает Тсуна. И с улыбкой добавляет: — Хорошо?
Все молча кивают, не реагирует только Реборн.
— Как скажите, — отвечает Гокудера. — Я обещаю, но могу не сдержаться.
— Ну, ты уж постарайся.
— Да, обойдемся без соревнований по стрельбе.
Они улыбаются. Солнце заливает светом пол и край стола, создает атмосферу непринужденности. Один Реборн продолжает прятать под шляпой глаза, выжидая каких-то определенных событий. От нетерпения на его руках слегка вздулись вены, губы сжаты в тонкую линию. Периодически он поглядывает на часы, высчитывая возможное время для одной весьма забавной вещи, а потом снова ждет. Никто из присутствующих уже не обращает на Реборна никакого внимания, решив, что он здесь просто дохнет со скуки.
— Но я считаю, что с этим все равно нужно что-то делать.
— А я так думаю. Что сперва мы закончим с Чикаго, а уже потом будем разбираться с Варией.
— Этой разборки ждет половина семей.
— Тоже мне, цирк.
Через еще одну минуту обсуждений неожиданно раздается оглушительный грохот. Он исходит откуда-то с улицы, перемешиваясь с криками людей и воплями о помощи. Гокудера вскакивает со своего места и подходит к открытым окнам, смотрит с третьего этажа вниз. Клубы пыли постепенно поднимаются к его лицу и начинают жечь глаза.
— Твою мать, ничего не видно! — зачем-то кричит он, отмахиваясь от пыли. — Но, кажется, кто-то взорвал вход соседней гостиницы.
— Немедленно закрой окна, дышать нечем!
Плотный сизый дым рассеивается по помещению и дерет всем глотки, заставляя кашлять себе в кулак. Гокудера на ощупь закрывает все окна, напоследок выглянув наружу, и остается стоять у стены. Тсуна находит на столе свой недопитый черный чай и полощет им горло. Хибари молча прикрывает веки.
— Небось опять отношения выясняют. Кто-то кому-то вовремя не отдал долг. Тьфу, дерьмо.
— Рядом с нашим арендованным офисом? — спрашивает Ямамото.
— Это Занзас. Это точно Занзас. Вот ублюдок!
— Он не станет размениваться на такие мелочи.
— Разборки бомбами! — по непонятной причине смеется Ламбо.
— У входа их подкладывают для предупреждения. Минимум жертв и максимум внимания.
— Плохо дело. Миром не решить.
Шум с улицы не прекращается, кажется, любопытных зевак становится все больше. Тсуна устало оглядывает присутствующих и вдруг резко поднимается на ноги. Сперва на его лице отображается удивление, потом страх, непонимание, и, наконец, злость. Он кивком указывает на противоположную сторону стола и бьет кулаком о столешницу.
— Где Реборн? — спрашивает он.
Все смотрят на пустой стул, на чашку из-под кофе. У каждого свои собственные догадки о том, что произошло.
— Да что же, черт возьми, этот пижон задумал?
— Лично я не хочу этого знать, — признается Рехей. — И ты, если не хочешь неприятностей, не суй свой нос в чужие дела.
— Вот сука.
Гокудера достает пистолет. Он сплевывает на пол, открывает окно и пару раз стреляет в голубое небо. Народ дергается и снова визжит, а Гокудера сразу же чувствует облегчение.
— Обязательно было это делать? — задает ему вопрос Тсуна.
— Это так, на всякий случай.
Они опять улыбаются.