Черновик 13
дженовое авокадо
Заснеженная дорога, петляя среди пустошей, утекала за горизонт. По краям дороги росли унылые чахленькие кусты, голые от приближающейся зимы и недостатка питательных элементов в почве. В общем, особого разнообразия пейзаж не предлагал. От скуки Фран начал считать кусты, но сбился в районе восемнадцатого. Колючий ветер задувал под пуховик, выметал из головы все мысли, заменяя их свистом настолько высокого регистра, что ныли зубы.
Можно было бы создать иллюзию и развлечься, но рядом шел Хибари, и создать иллюзию было нельзя. Абсолютное вето на использование иллюзий в радиусе километра от Хибари днем ранее наложил учитель.
– Я не собираюсь за ним присматривать. Пусть справляется сам. И никаких иллюзий во внерабочей обстановке, – сказал Мукуро и смешно сморщил нос, будто собирался чихнуть, – таковы его условия, цитата, конец цитаты. Вот же зануда.
– Учитель, – спросил Фран, – а почему это вам так весело?
Как бы там ни было, вариант с иллюзиями отпадал. Развлекаться за счет Хибари тоже было чревато. Это умозаключение Фран сделал самостоятельно. Основано оно было на том, что после встреч с Хибари учитель являлся до крайности помятым. Иногда даже покусанным. Похоже, подумал тогда Фран с легким интересом, знаменитое «загрызу» не было фигурой речи. Странно, но, по-видимому, учителя все устраивало. Чуть позже Фран понял, почему учителя могло все устраивать, и заинтересовался немного больше.
Дорога тянулась, тянулась, тянулась вперед, степень ощипанности кустов то возрастала, то уменьшалась, но в целом уверенно держалась в диапазоне термина «куцый». Промерзшая земля поскрипывала под ногами, одна пустошь сменялась другой пустошью, совершенно неотличимой от первой. На исходе первого часа пути Фран сдался и предложил: «давайте поговорим». Хибари перевел на него взгляд, пару мгновений смотрел в упор. Затем спросил:
– О чем? – и в его вопросе неуловимо присутствовал оттенок «зачем?».
Оттенок Фран решил игнорировать.
– Ну. Например. Учитель сказал, чтобы я постарался не вызывать претензий. У вас уже есть ко мне претензии?
– Ты медленно идешь.
Диалог заглох. Хибари снова покосился на Франа. Тот плелся, уставившись себе под ноги, закутанный в пуховик цвета перезрелого баклажана. Картину довершали нелепые ярко-зеленые варежки с торчащими нитками и красная круглая шапка, превращавшая голову Франа в подобие помидора.
– Смешно выглядишь, – сказал Хибари.
– М.М. одевала, – пробубнил в ответ Фран, – кажется, это было что-то личное. Наверное, не стоило подсыпать каракатиц ей в суп.
– Не стоило подсыпать? – уточнил Хибари.
– Не стоило попадаться, – признал Фран.
Угол рта у Хибари слегка дернулся, как будто тот хотел улыбнуться, но сдержался. Он отвернул голову влево, рассматривая схваченное заморозками поле.
– Да ладно, – недоверчиво отозвался Фран, – ни за что не поверю, что там интереснее.
На этот раз Хибари улыбнулся.
Ветер усиливался с каждой секундой. Фран взялся руками за края шапки, поелозил в ней головой.
– Ты меня через нее слышишь вообще? – уточнил Хибари, кивая на круглое красное чудовище.
– Через раз, – честно признался Фран, – зато ушам тепло. Я в передаче одной слышал, что очень важно, чтобы ушам было тепло. Всякие отморозки знаете, откуда появляются?
– Нет. Но, кажется, теперь я знаю, почему Мукуро однажды полчаса жаловался на то, как современное телевидение растлевает детские умы, – внезапно сказал Хибари.
– Вы меня обсуждали, – с задумчивым удивлением пробормотал Фран, – и вы запомнили.
– Я спал, – открестился Хибари.
– Извините, – сказал Фран. – Но я все равно считаю, что запрещать мне смотреть «Больной безумный мир» было неправильным решением. Ограничение доступа к информации оказывает крайне неблаготворное влияние на формирование кругозора и рождает в ребенке шок от столкновения с внешним миром.
Они шли уже около часа, пейзаж не изменился ни на йоту – словно они были заперты в отрезке пространства, раз за разом проходя один и тот же путь. Фран даже на мгновение задумался, а не могло ли это и правда быть обманкой, но с самого начала их путешествия он не чувствовал никаких иллюзий. Однако если бы это были иллюзии учителя, он и не смог бы их почувствовать. Однако Хибари тоже не проявлял видимых признаков беспокойства, а он иллюзии учителя, судя по рассказам самого учителя, чувствовал прекрасно.
<...>
Хибари молча замедлил темп.
И безо всякого перехода продолжил:
– У вас есть домашние животные?
– Птица, – сказал явно удивленный вопросом Хибари. Хмыкнул чуть слышно, добавил:
– И еж.
– Круто, – сказал Фран, – у меня нет домашних животных. Учитель запрещает. Говорит, могу и Кеном обойтись. Но он не маленький. И не милый.
Хибари посмотрел на него с едва уловимой теплотой.
– И я же не извращенец, чтобы о нем заботиться.